Слеза ангела - Страница 64

Терра инкогнита смотрела прямо перед собой, сжимая в пальцах пожелтевшую от времени фотографию. На фотографии – очень красивая молодая женщина курит тонкую сигаретку и улыбается кому-то за кадром. Скорее всего, это и есть Белоснежкина мама. А они чем-то похожи. Кажется, в деталях больше отличий, чем сходства, но общее впечатление… В обеих какая-то загадка и надлом. Пожалуй, в женщине на фото надлом этот чуть более заметен, хотя сколько ей тут – лет двадцать пять? Разве это возраст для такого вот физически ощутимого отчаяния? И Белоснежка молчит, за всю дорогу ни единого словечка.

– Нашла что-нибудь интересное?

– Что? – Она встрепенулась, оторвала взгляд от дороги, посмотрела на Сабурина. В прозрачных глазах больше не было снежинок, в них бушевала настоящая буря, кружились снежные смерчи.

Сабурин поежился.

– Я спрашиваю, удалось ли тебе найти что-нибудь важное?

– Ничего, – она спрятала фотографию в сундучок и захлопнула крышку. – Прочла дневник мамы, но там нет ни слова о Слезе ангела.

– На фотографии она?

– Она.

– Красивая.

– Да, красивая, – голос Белоснежки неожиданно дрогнул. Сабурину на мгновение показалось, что она сейчас расплачется.

Не расплакалась, наоборот, улыбнулась. Сильная девочка, умеет держать удар. Ничего, они что-нибудь придумают, у них еще есть время.

– Белоснежка, – он коснулся выбившейся из-под кепки прядки волос.

– Да? – Смерчи исчезли из ее глаз, но и снежинок там больше не было. Только непривычная, пугающая пустота.

– Мы с этим разберемся. Ты, главное, не бойся.

– Я не боюсь. Следи за дорогой, пожалуйста.

Обратный путь занял едва ли не в два раза меньше времени. Вот и верь после этого дорожным картам. Сабурин вел машину, изредка посматривая на дремлющую Белоснежку, и пытался выстроить план дальнейших действий. План все никак не выстраивался. В голову лезли воспоминания: кукование неугомонной механической птицы, белое тонкое тело, в лунном свете кажущееся полупрозрачным, собственное нетерпение, дыхание – одно на двоих… Черт, он становится романтиком, а излишняя сентиментальность вредит работе. Как там в песне? «Первым делом, первым делом самолеты! Ну а девушки, а девушки потом…» Если оставить за скобками безусловно приятную романтическую составляющую прошлого дня, то можно с чистой совестью сказать, что в плане получения информации половину отведенного князем времени они благополучно профукали. И, если довериться профессиональной интуиции, то начинать надо не с поиска камешка, а со сбора информации.

Придется подключать к делу Арсения. То-то он обрадуется! Друг ревнив и обидчив, а еще дьявольски прозорлив. Он раскусил опасность, которую таило в себе знакомство с Белоснежкой, едва ли не с первой встречи. Девчонка для него – угроза благополучию, разрушительница крепкой мужской дружбы, разлучница. У Арсения никого, кроме него, Сабурина, нет, в своем вынужденном затворничестве он эгоистичен. Он запросто может отказаться помогать. Утренний звонок – наглядное тому подтверждение.

Вспоминать разговор было неприятно, пришлось врать и изворачиваться, пришлось даже назвать Белоснежку идиоткой. И как только язык не отсох… А все ради вшивой дипломатии, ради того, чтобы сохранить хрупкую веру друга в то, что с появлением Белоснежки в их жизни ничего не изменилось, и заставить его работать. Ничего, потом, когда с этой дурно пахнущей историей будет покончено, Сабурин все Арсению объяснит. Друг обидчив, но отходчив. Конечно, Белоснежке никогда не стать его любимицей, но на нейтралитет все-таки можно надеяться. Главное – Арсений пообещал порыться в Сети и поискать информацию, хоть каким-то боком касающуюся резвящейся на территории Москвы и Подмосковья вампирской банды, а заодно и секты отследить, сатанистов там всяких. Еще Мишке неплохо бы позвонить, поспрошать о новостях. Может, тоже что интересное удастся узнать. В общем, дел невпроворот, только успевай вертеться.

К его намерению отлучиться «часика на два-три» Белоснежка отнеслась спокойно, если не сказать равнодушно. Сабурина даже задело это ее равнодушие. Он старается, из кожи вон лезет, а она никак на это не реагирует. Хоть бы поцеловала своего рыцаря на дорожку. Не поцеловала, махнула ручкой на прощание и опять принялась рыться в старых фотографиях. А что рыться-то? Сама же сказала, что нет там ничего интересного…

Арсений встретил его обиженным молчанием, забрал пакеты с провиантом и укатил на кухню. Силантия нигде не было видно, наверное, ушел по своим кошачьим делам. Сабурин прошел в комнату, придвинул стул к работающему компьютеру.

– Сутки из-за тебя не сплю, – послышался за спиной недовольный голос друга, – горы хлама уже перелопатил.

– Нашел что-нибудь? – Сабурин подвинулся, давая Арсению возможность пристроить инвалидное кресло перед монитором.

– Как сказать, – друг щелкнул мышкой, – тебе информацию официальную или неофициальную?

– Мне всю.

– Тогда начнем с официальной. Два месяца назад неизвестные напали на станцию переливания крови. Угадай, что сперли?

– Кровь?

– Кровь, эритроцитарную массу.

– Много сперли?

– Об этом в официальных источниках ни слова, написано только, что ущерб станции нанесен весьма значительный.

– Думаешь, наши вампиры? – Сабурин рассеянно поскреб щетину. – Если наши, то они какие-то гуманисты, донорской кровью промышляют.

– Были гуманистами, – Арсений недобро усмехнулся. – Да только, похоже, консервы им не очень-то понравились. Вот, смотри. – На экране развернулась фотография светловолосой девушки, обнаженной, однозначно мертвой, бледной до синевы. – У меня таких фоток еще семь штук. Способ убийства одинаковый – почти полное обескровливание.